Мы стоим в коридоре. В моих руках сумка, Петя, сумка, ключи от дома, пакет и телефон. Паша держит сумку, Аню, ключи от машины, складной манеж, ещё одну сумку. Мы едем на базу… Точнее, собирались поехать на базу. Но теперь нависла угроза. Паша вновь вопрошает:
— Ума! Где она?!
Петя вертится на моих руках как уж на сковороде и рыдает в голос. Он пытается вывернуться у меня из рук и убежать. Жизнь нанесла ему жестокий удар, и ребёнок готов сражаться до последнего. Мы разделили его с любимой...соской. Петя вертится на моих руках как уж на сковороде и рыдает в голос. Он пытается вывернуться у меня из рук и убежать. Жизнь нанесла ему жестокий удар, и ребёнок готов сражаться до последнего. Мы разделили его с любимой...соской.
Петя переходит на ультразвук. Мы с мужем жонглируем сумками, ключами и детьми, пытаясь как-то решить вопрос с соской. Я всерьёз боюсь уронить Петю, но пока роняю только свой телефон. У пакета рвутся ручки. Паша спотыкается об кота.
— Уаааа!— Где его соска?!
— Откуда мне знать?! Ты же сказала, что едем без неё?
— Уаааа!
— Ёшкин кот! Что тут делает кот!
— Мама, я хочу в туалет!
Это уже Аня.
Выдыхаем. Разделяемся. Я перехватываю Петю другой рукой, чтобы если оглохнуть, так хотя бы равномерно. Где эта соска?! В нашей семье не было таких уж фанатов сосок. Аня так вообще не приняла этот девайс, Пете я его подсунула сама, так как все вокруг говорили, что это очень удобно. Всё было как-то в меру… до недавнего времени. Как-то само собой оказалось, что без соски Петя больше не засыпает. И не гуляет. И не успокаивается.
Я полезла в интернет, чтобы узнать, нормально ли это. И прочитала, что соски портят прикус, мешают развитию речи и вообще приводят к “психологической инфантильности”. Ну я и решила её “забыть” дома, чтобы ребёнок переключился. Плохая идея. В куртке и шапке, я обшариваю пеленальный столик. Её там нет. Лезу в кроватку. Нахожу там соску со слоником, а у Пети она считается “вторым сортом”. Не вышло. Ищем ту, что с зеброй. Я наступаю на лего, и поиски становятся ещё чудеснее. Ладно, я была неправа. Что-то резко отобрать у годоваса — это нанести оскорбление его чести и достоинству. Петя, ты тысячу раз прав, но, пожалуйста, можно не кричать мне в ухо? Я сажаю Петю в кроватку, что вызывает у него ещё большее негодование. Приходит Паша, и мы вместе начинаем искать соску с зеброй. Петя переходит на фальцет. Паша находит под столом пролитый йогурт и подскальзывается на нём. Я больше не хочу ехать на базу, я хочу на необитаемый остров!!! И вдруг наступает тишина.
Петя замолкает.
Я оборачиваюсь — Аня протянула ему соску. С зеброй. Ребёнок схватил её и мгновенно успокоился. Какие-то пара секунд, и уже не верится, что он мог так вопить. Это же ангелок! — Мамоська, ты забыла соську для Пети. Я её в свой кармасек полозила. Пете ведь грустно без соськи! Сначала я хочу разразиться монологом:
“Зачем ты её вообще взяла, я так долго искала эту соску, откуда мне было знать, что она у тебя?!”. Но потом я чувствую безграничное умиление. Аня подумала о брате. И отнеслась к малышу даже с большим пониманием, чем я. Все вот эти “забрать”, “спрятать”, “отдать соску лисичке” и прочие родительские приёмы облегчают жизнь взрослым (да и то не факт). А детям делают только хуже. Мама готова отобрать у ребёнка самое дорогое — только потому, что где-то в интернете пишут, что соска = зло. А такие методы — не зло? Паша шёпотом спрашивает: — Я без соски на базу не поеду. Я обещаю ему тоже купить. Личную. А то Петя свою не отдаст. Вернёмся к этому вопросу позднее, когда малыш будет готов. А то убегая от “психологической инфантильности”, можно нанести психологическую травму.
